Тихие игры.

Полтора десятка лет назад три месяца казались вечностью… Лето было длинным, насыщенным, интересным… Каждый день был целой жизнью, и сама жизнь была игрой… Я скучаю по тем играм. Многие из них до сих пор со мной. Вот съедет крыша окончательно, и отыграюсь по-полной в белых стенах… Если позволят…

Чем проще была игрушка, тем было интересней. Это большой педагогический вывод. Интересно, нах он мне? Тем не менее, навороченный трансформер-робот – единственное моё детское достижение техники – сдох за неделю, разобранный до последнего сустава, а куклы из одуванчиков умирали в огне и воде бесконечно… Простые должны быть игрушки! Ещё лучше, если живые… ну или уже мёртвые…

…Хорошие были игры, разнообразные… Помню, однажды соседка подобрала искалеченного воробья, еле живого. Принесла домой, хотела выходить. Ну и издох он через час у неё на руках, после чего был с почестями захоронен. Внучка соседки продала мне секрет места последнего воробьиного пристанища… Сапёрная лопатка стала моим лучшим другом на последующие несколько дней. Подгнивающее тельце обнаружено не было (чую, обманула меня девка с местом), но сам процесс раскопок был незабываемым!

Однако гораздо веселее было раскапывать останки котят, оказавшихся лишними, безжалостно уничтоженных в самом младенчестве. Тут с местом было всё верно… Этот случай напрочь отбил у меня желание стать Великим Эксгуматором… Неплохо полежали котятки в своей братской могилке: «Дышите глубже…»…

А к июлю на даче созревал горох. Можно было сидеть целыми днями у плетей и пожирать зелень… Время от времени в цельных стручках вместо горошин обнаруживались жирные довольные гусеницы. Они тут же были приговорены к смерти. На суде прокурор разражался речью: «Уничтожение плантации гороха должно караться смертью! Другого выхода нет! Любой иной приговор будет слишком мягким!»; адвокат молчал, смотря в пол, понимая, что дело проиграно; судья оживлённо поддакивал прокурору. Роль палача была за мной. Гусеница надо было обвязать ниткой, с другого конца которой уже имелся камушек и погрузить в банку с водой… Умирал злостный червяк долго, извиваясь и пытаясь выбраться. На теле гусеницы, в тонких шерстинках, собирались пузырьки воздуха и ещё долго после смерти тянули тельце к поверхности… Похороны гусениц были скромными (за такое-то деяние какие почести нах!). Гробы пенопластовые, хоть и ручной работы, кресты – связанные ниткой палочки, как положено с порядковым номером. Скорбеть по убиенным не полагалось…

Хорошие были игры. Хоть многие и называли это диким, и сейчас я не вижу в них ни чего плохого. Даже с полным пониманием того, что такими же гусеницами являемся, и так же нас с лёгкостью извлекают из насиженного стручка…